Вас любит Президент - Страница 90

Трудно поверить. Может, он? … Или не он? … Лерой сказал, что преступник ничего не будет предпринимать сегодня. Засаду в доме Гейл планировали начать завтра днем. На взгляд Гвен в этом не было никакого смысла.

Поскольку, как ее уверили, оставаться одной, или даже в компании Винса, было небезопасно, ей следует ехать с Лероем в дом Гейл. Подозрения то появлялись, то пропадали.

***

Лерой настоял, что ему необходимо переодеться в более удобную одежду, и поэтому нужно сделать остановку в Бруклине. Гвен не навещала этот знаменитый (в частности своею уродливостью) район … она не помнила, сколько лет. Или десятилетий. Обязательные путешествия всем классом в Нью-Йоркский Аквариум, в Кони – школьные годы. Исторический парк аттракционов у моря, тоже в Кони, хоть и выглядел забавно, давно померк, вытесненный суперсовременными парками аттракционов в трех часах езды на машине от города. Несмотря на новые аттракционы, Кони Айленд вид имел провинциальный – Кони Айлденд, воспетый когда-то О. Генри (Гвен помнила, как она читала, в подростковом возрасте, соответствующий рассказ и как ей потом захотелось навестить находившиеся в Кони, если верить великому сентименталисту, пирамиды Египта, бульвары Парижа, луковичные купола восточноевропейских церквей, каналы Венеции и так далее. Она так и не съездила туда, по двум причинам. Первая – кто-то сказал ей, что знаменитые эти имитации давно в прошлом, заменены роллер-коустерами и каруселями. Вторая – настоящие, аутентичные каналы, купола и так далее были, в ее случае, не менее легкодоступны).

Географии района она не знала совсем. Теоретически, в Бруклине имеется несколько приятных мест, но никогда не помнишь, как они называются, кроме Брайтон Бич (назван в честь аристократического курорта неподалеку от Лондона, с коим курортом Гвен, кстати говоря, была очень хорошо знакома). По слухам, бруклинская версия курорта населена была русскими и русско-еврейскими иммигрантами. Гвен вспомнила, как один из ее русских знакомых, вроде бы музыкальный критик, поморщился, когда она его спросила об этом районе, и комментировать отказался.

Лерой вел внедорожник Гейл так, как внедорожники не водят – срезая углы, подрезая другие машины, ускоряясь резко и внезапно, поворачивая под непонятным, всегда очень крутым углом, наслаждаясь развлечением в обычной своей хамской манере. Они перекатились через Бруклинский Мост, круто свернули на очень широкую магистраль, по обеим сторонам которой стояли огромные неоклассические здания, нырнули в лабиринт забавных узких переулков, напоминающих Риверсайд, пересекли еще одну широкую, грязнее первой, магистраль, и углубились на убийственной скорости в какие-то трущобы, вид которых совпадал с общими представлениями Гвен о Бруклине. Внезапно трущобы кончились. Улица пошла в гору. По обеим сторонам торчали вполне приличного вида браунстоуны. Прохожие были в основном черные.

– Что это за место? – спросила Гвен.

– Граничит с Парк Слоуп, – ответил Лерой. – Очень ничего, особенно днем. Ночью ниггеры сливаются с пейзажем, и улица кажется пустынной.

Он не сказал, что специально выбрал кружной путь к своему дому, почти экскурсию, обнаружив по ходу дела, что ориентироваться Гвен умеет только в некоторых районах Манхаттана и в центре Парижа, и теряется на незнакомой территории. Он запарковался не у тротуара (мест не было), но рядом с машиной, стоящей возле входа в его дом.

– Наконец-то дома, – сказал он. – У нас есть часа два по крайней мере. Пойдем, я тебе налью чего-нибудь.

Воздух коридора пропитан был запахами, характерными для жилищ низших классов – еды, пота, кошачьих экскрементов. В квартира Лероя было неприбрано – лежали кругом какие-то элементы одежды, книги, повсюду виднелись грязные пепельницы, бокалы для пива и коньяка, а также наличествовало подросткового типа и женского пола существо, стригущее ногти на ногах посреди всего этого.

– Эй! – сказал Лерой. – Ты что тут делаешь?

– Сегодня четверг, папа, – объяснила терпеливо Грэйс. – Помнишь, я всегда здесь по четвергам.

Гвен мигнула.

– Моя очаровательная приемная дочь, – сказал Лерой. – Грэйс, это мисс Форрестер.

– Твоя герлфренд? – спросила Грэйс, не отрываясь от стрижки ногтей. – А настоящее имя у нее есть?

– Ты знаешь, что я не люблю это слово, – сказал Лерой. – Моя любовница. Люди, чьи моральные устои не поколеблены плохим воспитанием называют ее – м’эм. Гвен, почему бы тебе не сказать чего-нибудь?

– Очень рада, – сказала Гвен. – Грэйс, не так ли?

– Грэйс, не так ли? – изобразила Грэйс трансатлантическое произношение Гвен. – Да, я Грэйс, м’эм. Красивые на вас тряпки.

– Кого-то надо бы отшлепать, где там твоя попа, – сказал Лерой, направляясь в кухню.

– Он извращенец, – сообщила Грэйс. – Надеюсь, вы знаете. Вам нравятся копы?

– Ага, – подтвердила Гвен. – Что-то, наверное, с униформой связано. Возбуждает.

– Эй! – крикнула Грэйс по направлению кухни. – Ничего если я позвоню Джейку?

– Я тебя утоплю в пруду! – откликнулся из кухни Лерой.

– Ну и пошел в пизду! – крикнула Грэйс. И повернулась к Гвен. – Это нечестно. Он приводит сюда свою герлфренд в мой день, а мне никого нельзя приводить. Это жестоко. Он очень жестокий.

– Не стриги впритык, – сказала Гвен. – И клиппер этот твой, которым ты стрижешь – это просто ужасно. Подожди. – Она порылась в сумке и вытащила элегантные загнутые ножницы для ногтей.

Грэйс сразу оценила эти ножницы. Осмотрев их внимательно, она сказала, —